КАК ПОЯВИЛОСЬ СЛОВЕСНОЕ ИСКУССТВО

МИФ И РИТУАЛ

Человеку свойственно искать первопричины и первоначала вещей. Сталкиваясь с тем или иным явлением, он непременно задаётся вопросами: «А что было раньше?», «С чего началось?».

Когда и как возникла художественная словесность? Пытаясь ответить на этот вопрос, человеческая мысль проникала всё дальше в глубину времён. В XIX в. наука открыла давно ушедшие в небытие культуры Востока. За классической — римской и греческой — древностью вырисовались литературы ещё более древние: египетская, шумерская, вавилонская. На их фоне по-иному стали выглядеть и издавна знакомые тексты Библии. Но литературы Древнего Востока на роль первоначала подходили плохо: для этого они были слишком развитыми и утончёнными.

В поисках самых ранних форм словесности наука обратилась к изучению устного творчества тех народов, быт которых почти не изменился с каменного века, — коренного населения Австралии, Океании, Африки, Америки, Сибири. Сравнивая верования этих народов с мифологиями древнейших цивилизаций и с пережитками древности у народов Европы, учёные смогли хотя бы отчасти представить себе, как складывалось искусство слова. Оказалось, что у народностей, сохранивших быт и представления каменного века, словесность теснейшим образом связана с обрядами и основу её составляют мифы.

Теорию происхождения литературы, которая, с некоторыми поправками и уточнениями, принята и до сих пор, предложил русский учёный Александр Николаевич Веселовский (1836—1906). Он увидел в первобытном обряде родимое лоно искусства вообще. Согласно его теории, все искусства (не только словесное) развились из древнего обрядового действа, которое соединяло в себе пляску и пение, а в пении, в свою очередь, объединялись слово и музыка. Участники ритуала надевали маски, раскрашивали кожу сложными узорами, т. е. в обряд входили и элементы изобразительного искусства. Создание статуэток или наскальных росписей тоже, возможно, было частью такого ритуала. В ту эпоху отдельные искусства ещё не существовали — им только предстояло выделиться из этого первоначального единства.

Непосредственно из обрядового действа развилось действо театральное: и древнегреческая, и индийская, и дальневосточная драма изначально были чем-то вроде богослужения. А отделившиеся от ритуала хоровые песнопения положили начало лирической поэзии.

Миф и ритуал образовывали сложное единство, объясняя и дополняя друг друга, — это были как бы два способа говорить об одном и том же. Но миф — скорее способ мышления, чем рассказ. В нём — исток словесности, но сам он к ней не относится. Своей художественной формы он не имеет. В обществе, где мифы ещё живы, знание мифа передаётся не только через повествование, но и через ритуалы, маски, орнаменты — можно сказать, что мифом пронизана вся жизнь первобытного человека.

Маска Гаруды —царя птиц и пожирателя змей. Шри-Ланка.

Сейчас для многих слово «миф» синонимично слову «сказка». Но миф и сказка во многих отношениях противоположны. Миф был не развлечением (как сказка), а наисерьёзнейшей вещью — способом осмысления и объяснения мира (поэтому он зародыш не только искусства, но и науки, и философии). В отличие от сказки он воспринимался как «правда», больше того — как Истина. Своим появлением миф обязан как раз тому стремлению к первоистокам явлений, с которого мы начали разговор. Для древнего сознания вопросы «Как это появилось?» и «Что это такое?» значили одно и то же. Многие мифы говорили о происхождении всего мира или его части: горы или моря, растения или животного, орудия или обычая.

Действие мифа всегда происходит в особом времени — это время предков, время, когда мир был ещё «неготовым» и потому пластичным. Всё происходившее в ту эпоху имеет значение примера и образца, влияет на самые основы миропорядка. Вот почему миф — не только рассказ о прошлом, но и объяснение настоящего. Аборигены Австралии называют мифическое время «временем сновидений»: люди верили, что оно существует как бы параллельно с настоящим и в особых случаях — в вещем видении или в обряде — человек может к нему прикоснуться.

В различных мифологиях разные персонажи выполняют одни и те же (или очень схожие) действия: у них схожие роли, или, как говорят учёные, функции. Этих функций не так уж много — гораздо меньше, чем персонажей. Главные из них — роли демиурга, культурного героя, первопредка и трикстера.

Греческим словом демиург («мастер», «ремесленник») называют мифических персонажей, которым приписывается творение мира. У многих народов он и впрямь выступает как ремесленник: в финских сказаниях кузнец Ильмаринен выковывает солнце и луну; египетский бог Хнум лепит мир на гончарном круге. Часто материалом для творения служит чудовище, олицетворяющее первобытный хаос: вавилонский Мардук творит мир из тела побеждённой Тиамат (см. статью «Литература Древнего Междуречья»); индийский миф рассказывает о сотворении мира из тела первочеловека Пуруши, а, скандинавский — из тела великана Имира.

Процессия в масках животных. Фрагмент фрески. Около XIV в. до н. э. Микены.

Ацтекский обрядовый знак с изображением койота. XIV—XVI вв. Мексика.

Культурный герой, в отличие от демиурга, обычно не создаёт, а добывает и приносит людям уже существующие полезные предметы. Таков, например, греческий Прометей, похитивший для людей небесный огонь, или Неоптолем, научивший их земледелию. Культурный герой не столько творит мир, сколько упорядочивает его. Поэтому важная его функция — борьба с чудовищами, которые воплощают как раз дикий, неупорядоченный и неочеловеченный хаос: так, шумерский герой Гильгамеш убивает чудовище Хуваву, Геракл поражает гидру, Персей — Медузу, а Тесей — Минотавра.

У тех народов, которые сохранили самые древние черты мифологии, в роли культурных героев выступают первопредки. Часто это существа смешанной природы — люди и животные одновременно. Многие австралийские мифы начинаются примерно так «Когда выпь была человеком...»; в Западной Африке рассказывают, что животные когда-то жили в деревнях, как люди; а по представлениям папуасов, мир вначале населяли только духи: в сказаниях они действуют подобно людям, но одновременно являются животными или растениями. Первопредки охотятся, собирают растения, воюют, женятся — и в результате этих действий возникают явления природы, черты ландшафта, орудия или обычаи. Но главное, что с первопредком связывается происхождение человека, и в особенности — данного общества (рода или племени).

Во многих мифологиях у культурного героя есть двойник, который, нарушая запреты или неловко подражая действиям культурного героя, творит предметы и явления природы, вредные и опасные для людей. Учёные называют такого персонажа трикстером (англ. trickster, от trick — «проделка»). Трикстер бывает злым, но бывает и просто смешным: иногда он глуп и неловок, а иногда предстаёт как хитрый озорник — вроде Гермеса в греческой мифологии, который крадёт коров у Аполлона. В серьёзном мире мифа трикстер создаёт как бы отдушину для смеха, и этот смех обращается не только на самого проказника, но и на всё мироздание в целом.