Пока Псевдол соображает, как ему найти помощника поумнее и похитрее своего господина, появляется узнавший об увлечении Калидора его отец Симон. Он грозит рабу различными неприятностями. Псевдол, однако, нисколько не боится Симона. Честно признавшись, что решил помочь влюблённому юноше, он заключает со стариком пари на сумму в те же 20 мин, обещая перехитрить жадного и подозрительного сводника. Симон собирается предупредить Баллиона о намерении своего сына и его раба обманом выкрасть Феникию.

Задача выглядит пока ещё совершенно невыполнимой, и только вера Псевдола в собственную энергию позволяет допустить возможность благополучного исхода.

Псевдол, сравнивающий себя с полководцем, ведущим войска (конечно же, римские легионы, а не греческие фаланги) в бой, пародирует «высокий стиль», что выглядит особенно комичным.

В следующей сцене происходит тот самый Случай, умение воспользоваться которым и есть основная «доблесть» раба у Плавта. Появляется посланец македонского воина. Псевдол, выдав себя за слугу Баллиона, забирает у него печать, хотя денег осторожный слуга ему всё же не отдаёт. Остаётся вручить печать такому же пройдохе, присланному другом Калидора Харином, и мерзкий сводник, хотя и предупреждённый о готовящихся против него кознях, отпускает девушку с лжеслутой. А деньги? Их дал всё тот же Харин.

И только когда возвращается настоящий слуга воина, истина наконец обнаруживается. Теперь Баллион должен и воину вернуть задаток, и отцу Калидора — 20 мин, которые он обещал отдать, если Псевдол его надует. В конце пьесы — опять весёлая сцена. Совершенно пьяный от вина и от удачного дела Псевдол встречает Симона, который проиграл ему пари, и они, примирившись, вместе — господин и раб — отправляются на пирушку.

Плавт использует традиционные греческие сюжеты: о разлучённых в детстве и соединившихся в молодости близнецах; о юноше, который добывает девушку посредством какой-то хитроумной интриги; о потерянных в младенчестве и найденных много лет спустя детях. Но содержание, характеры героев, композиция — решительно всё меняется. Балаган (наследие ателланы), шутовство и клоунада, зубоскальство и весёлая перебранка иногда замедляют развитие действия, но публика этого не замечает. Для неё вставные эпизоды — необходимая часть очень смешного представления, где кроме клоунады и пантомимы есть и музыкальные эпизоды — арии и дуэты. Атмосфера праздника ярко проявляется в карнавальной путанице, которую порождает перемена обличья или сходство персонажей. В «Вакхидах» неразличимы сестры-близнецы; в «Двух Менехмах» — братья; в «Амфитрионе» под видом одного из героев в его доме появляется сам Юпитер.

Имена в комедиях Плавта не только смешные, но и значимые. Артотрог в переводе с греческого значит «хлебогрыз»; имя рыбака Грипа означает «рыболовная сеть»; сводника Лабрака — «хищная рыба»; повара Килиндра — «скалка для теста». Иногда имена даны в насмешку, от противного: у ростовщика Мисаргирида имя переводится как «среброненавистник», у трусливого воина Пиргополиника — «башнеградопобедитель». Театр Плавта оказал большое влияние на европейскую драматургию. Сюжеты Плавта использовал Мольер в «Амфитрионе» и «Скупом», Шекспир — в «Комедии ошибок».

В. П. Комардёнков. Эскиз костюма к комедии Плавта «Близнецы».

В. П. Комардёнков. Эскиз декораций к комедии Плавта «Близнецы».

Более существенна перемена ролей: основным действующим лицом становится не господин, а его слуга, не юноша, а раб. В одних комедиях Плавта в интригу больше вовлечён воин, в других — старик, в третьих автор основное внимание уделяет похождениям юноши и его друга, в четвёртых — приключениям девушки. Однако везде приближение к совершенно недостижимой цели происходит с помощью невероятно энергичного, жизнерадостного, ловкого и преданного господину слуги. Псевдол, Хрисал, Транион или Эпидик — все они на одно лицо, как, впрочем, и сводники, юноши, старики, воины. Различаются лишь ситуации.

Конечно, пьесы Плавта пародируют мир греческой комедии. Но это не злая пародия, а оптимистическая, подкреплённая ярким, сочным, живым языком. Язык Плавта — одно из самых уникальных явлений во всей римской литературе. Нигде больше нет таких редких народных словечек, таких неологизмов, таких каламбуров. К сожалению, в переводе это оценить трудно, а римляне восхищались невероятной vis comica — «силой смеха» — комедий этого драматурга.

Театр Плавта отличало не только внимание к настроению публики, но и полное погружение в стихию театрального празднества, где комедия — только часть игры. Традиционные отношения жизни меняют свои знаки: юноша слаб, а раб силён. О реальном положении рабов в Риме не стоит судить по комедиям Плавта. В них, безусловно, есть некоторые отклики на современные политические события, но суть его «силы смеха» не в этом.

Плавт смеётся вместе со своим зрителем, а не смешит его. Учится вместе с ним видеть серьёзное в смешном, а не учит видеть в серьёзном смешное. Сюжеты его пьес просты, но мир их не примитивен, поскольку обращён к одному из самых серьёзных занятий — к игре.

В. П. Комардёнков. Эскиз костюма к комедии Плавта «Близнецы».

назад
в начало  1  2  главная
далее