Поучения собраны в трёх книгах Ветхого Завета: Книге Притчей Соломона, Книге Премудрости Соломона и Книге Премудрости Иисуса, сына Си-рахова. И в них рядом с житейскими советами: «Вино — глумливо, сикера (хмельной напиток — Прим. ред.) — буйна; и всякий, увлекающийся ими, неразумен» — тончайшая мистика, говорящая о Божественном присутствии в мире: «...премудрость подвижнее всякого движения, и по чистоте своей сквозь все проходит и проникает. Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя... Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия...» (Книга Премудрости Соломона). Оказывается, речь идёт об одной и той же премудрости: совет воздерживаться от пьянства и прозрение Божественного начала мироздания неразрывно связаны в своём источнике.

Литература поучений убеждает читателя, что мир в целом устроен правильно и разумно, что все беды достаются людям заслуженно, а всякая добродетель будет вознаграждена. Но в жизни каждого человека бывают моменты, когда подобные слова звучат фальшиво, когда приходится стоять лицом к лицу с неправдой мира, а общепризнанные ценности кажутся пустыми и ложными. Крик человека, пытающегося пробиться сквозь мировую успокоенность к подлинным и безусловным ценностям, но не находящего их, запечатлен в Книге Екклесиаста (греческое слово, как и заглавие еврейского подлинника Кохелет, означающее «проповедующий в собрании»): «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — всё суета!.. Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои». Это вечное повторение, вечное возвращение одного и того же совершается не только в природе, но и в жизни человека, и в жизни общества: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить...». Нет ничего окончательного, а значит, ничего настоящего. Есть только непостижимый Божий план, а единственная мудрость и единственная надежда состоит в том, чтобы склониться перед ним, не пытаясь в него проникнуть: «Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй: то и другое соде-лал Бог для того, чтобы человек ничего не мог сказать против Него».

Ещё более дерзок был автор другой, может быть, наиболее загадочной ветхозаветной книги — Книги Иова: он заставил своего героя призвать самого Бога на суд. Книга начинается с разговора на небесах: Бог указывает сатане (который в книге выступает не как враг Господа, а как враг человека) на Иова — праведника, который за праведность награждён покоем и довольством. И именно на эту награду указывает сатана как на укор праведнику: «...разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него?». Так начинается спор Бога и сатаны: верен ли человек Богу ради Него самого или он не более чем наёмник, отрабатывающий свою плату? Чтобы решить это, Бог выдаёт Иова на испытание, даже на пытку. Иов лишается имущества, теряет детей, и, наконец — как последнее испытание, — его поражает проказа, и он становится отверженным от общества, зримо являя немилость Божию.

И тогда Иов обращается к Богу с обвинением, чем несказанно пугает друзей, явившихся его утешить: он утверждает, что невиновен, и требует от Господа оправданий поразившим его несчастьям. Друзья наперебой спорят с ним, уверяя, что если Бог наказывает, то есть за что. В любом другом случае это было бы справедливо — однако здесь праведность Иова засвидетельствована самим Господом. За рассудительными доводами утешителей проступает некоторая душевная нечестность: по сути, они предлагают оправдать всё существующее просто потому, что оно существует, не задавать неудобных вопросов и отказаться от собственного чувства справедливости. А речь Иова продолжается, и говорит он уже не только о личной беде, но о неправде в мире: «В городе люди стонут, и душа убиваемых вопит, и Бог не воспрещает того». Иов зовёт Бога к ответу. Он не разуверился, а хочет верить. Он ждёт объяснений, ибо хочет, чтобы его убедили.

И Бог начинает тяжбу. Однако вместо того, чтобы отвечать на вопросы Иова, Он задаёт ему свои: «...где был ты, когда Я полагал основания земли?.. На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее?.. Давал ли ты когда в жизни своей приказание утру и указывал ли заре место ее?..». Иов говорит, что мир неразумен, — Господь отвечает, что мир ещё гораздо неразумнее, чем ему кажется: «Кто проводит протоки для излияния воды... чтобы шел дождь на землю безлюдную, на пустыню, где нет человека?..». Он описывает мощь Бегемота и Левиафана — чудовищ, воплощающих необузданные силы стихии. Перед Иовом разворачивается Вселенная, к которой неприложи-мы никакие человеческие мерки, — и именно это зрелище убеждает его. Он не испугался — в величии и могуществе Господа он и прежде не думал сомневаться. Но речь Господа, обращённая к нему, показала, что и мир, и он сам — в руке Божией, и это дало его чувствам то просветление, которого он жаждал. Иов принимает ответ Бога — и Бог принимает его вопрос.

У. Блейк. Иллюстрация к Книге Иова. Издание 1825 г. Лондон.

Он упрекает друзей Иова: «...вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов». Герой книги вознаграждён и за терпение, и за дерзновение: всё утраченное возвратилось к нему, ибо он доказал, что праведен не за мзду.

Прекрасных книг на свете много, но только одну именуют просто Книгой (по-гречески «библиа» — «книги») или даже никак не называют: «Ибо сказано...», «Ибо написано...». Её называют «записной книжкой человечества». Духом и образами Библии вдохновлялась европейская литература на протяжении двух тысячелетий. Художники и композиторы, поэты и философы век за веком обращались к библейским сюжетам, вкладывая в них самые глубокие мысли и чувства. Читатели этой книги искали и находили в ней ответы на свои вопросы и утешения своим горестям.